«Духовное управление мусульман Саратовской области»

На счету имама Духовного управления мусульман Поволжья Мукаддаса-хазрат Бибарсова не один десяток розданных интервью, в общении с ним журналисты, как правило, не стесняются задавать вопросы на любые самые острые общественные и политические темы. Однако наш разговор с Мукаддасом Аббасовичем с самого начала планировался в определенном ключе и обещал быть особенным. Уже потому, что для него нашелся особенный повод: в августе исполнилось ровно двадцать лет с того момента, как 27-летний мусульманский юноша в качестве имама действующей городской мечети впервые приехал в Саратовскую область. Срок вроде бы не большой и не малый, и, тем не менее – почти половина сознательной жизни человека и то двадцатилетие, которое коренным образом повлияло на становление ислама в регионе. И нет ничего удивительного в том, что беседа наша коснулась не только профессиональной деятельности муфтия, но и чего-то более сокровенного, личного…

Корр.: Мукаддас Аббасович, я знаю, что в ранней юности Вы были далеки от мысли о том, что свяжете свою жизнь с религиозной деятельностью. Тем не менее, свои достижения сегодня Вы готовы расценивать как успех?

М. Бибарсов:Обычно своим ученикам я говорю: «Если вы удовлетворились достигнутым – значит, вы приехали». Время идет очень быстро, и многое еще не сделано. Не скажу, что я удовлетворен итогами своей деятельности. Как такового успеха нет – есть определенные результаты. Может быть, на общем фоне развития ислама в России эти результаты могут показаться значимыми и даже высокими. Но если говорить о сегодняшних требованиях к мусульманской умме, то нам до их достижения еще очень далеко.

Корр.: Но меня, скорее, интересует другое: Ваше видение своего личного успеха и отношение к нему. Не знаю, уместно ли заговаривать в связи с этим о таком понятии как амбициозность, но ведь столь быстрый профессиональный рост от имама-хатыба Саратовской мечети до муфтия и руководителя Духовного управления чего-то стоит?..

М. Бибарсов: Почему не уместно? Я считаю, что амбиции обязаны присутствовать в любом начинании. Другой вопрос, какими они должны быть.

Корр.: Считаете ли Вы себя волевым человеком?

М. Бибарсов:Трудно сказать.

Корр.: Тогда следующий, тоже немного личный вопрос. У каждого человека есть что-то, чего он боится. Какие страхи у Вас?

М. Бибарсов:Боюсь главного: как предстану перед Создателем. Можно сказать, что это часть того мироощущения, которое выработалось у меня за мою сознательную жизнь, в том числе и тех восьми лет, когда я был имамом мечети и занимался в основном вопросами, связанными с рождениями и уходом из жизни людей.

Корр.: Оглянувшись назад, как Вы можете охарактеризовать этот двадцатилетний период в развитии ислама в Поволжье?

М. Бибарсов:Свою общественную деятельность я начинал с национального движения, и могу сказать, что большим событием для мусульман, своего рода вдохновением стало создание в Саратове в конце 80-х годов татарского культурного центра. Следующим заметным шагом, уже в жизни всего региона, стало празднование 1100-летия принятия ислама в Поволжье, которое мы отметили в 1989 году. Вообще 80-90-е годы мы были единственной организацией, выпускающей и распространяющей в достаточно больших количествах газеты и исламскую литературу. По моим подсчетам, за тот период мы распространили порядка миллиона экземпляров книг. Ездили по стране, начиная от Калмыкии и заканчивая Татарстаном и не меньше, чем раз в месяц бывали в регионах, где выступали перед большими аудиториями. Потом, начиная с конца 90-х годов, произошло некое переосмысление достигнутого. Тот метод работы, который применялся до этого, себя изжил, времена митинговых бурных страстей прошли, людей стали больше заботить проблемы быта. Следующим этапом нашей деятельности стало налаживание учебного процесса, открытие воскресных школ. В середине 90-х годов, когда муфтият еще находился в старой мечети, уже был большой поток людей – у нас занимались свыше 300 человек. Они были разделены на группы, и занятия проходили каждый день. Мы видим сегодня плоды этой работы. Кроме того, большую воспитательную роль сыграла организация ДУМП летних детских лагерей. Иногда мы проводили до четырех смен в год. Многие молодые люди среди наших прихожан в свое время прошли через эти смены.

Корр.: В мечетях сегодня появилось много молодежи. Вы усматриваете в этом хорошую тенденцию?

М. Бибарсов:Не только появилось, а появляется. На прошлой неделе я специально не проводил пятничный намаз, и пришел уже под конец молитвы. Мечеть была полна. Поэтому когда приводится цифра в тысячу прихожан, у меня иногда возникали сомнения, так ли это на самом деле. Оказалось, что верующих все-таки больше приходит на еженедельную молитву.

Корр.: Это можно расценивать как некий показатель религиозности?

М. Бибарсов:В определенной степени, да. Дело в том, что здесь существует некий парадокс. До середины 80-х храмов было меньше, и прихожан в них ходило мало, зато мораль среди людей была намного выше. Вот это и есть показатель духовности, потому что пророк наш говорил, что хорошая нравственность – это половина религии. В этом вопросе я вообще наблюдаю труднообъяснимые для себя тенденции. Пытаясь в них разобраться, прихожу к выводу, что они обусловлены целым рядом причин. Во-первых, потеряна связь поколений. И я молодых людей сравниваю с саженцами: это не деревья и даже не деревца, которые имеют корни и выстоят в любую непогоду, а именно саженцы, которые при малейшем порыве ветра могут просто повалиться. Вторая причина, наверное, кроется в вине самих взрослых, живущих двойными стандартами в семье и быту. Конечно, трения между отцами и детьми существовали всегда, но сегодня этот конфликт принимает несколько иную форму, не очень хорошую. Он упирается больше в психологический момент: наши дети не хотят жить так, как живем мы. Они против лицемерия и соглашательства во всем. И на самом деле, в жизни есть вещи, с которыми человек просто не имеет права мириться. Как говорил пророк Мухаммед(мир ему): «Если видишь зло – останови его рукой. Если рукой не можешь, останови его языком. Если языком не можешь остановить, то не соглашайся с этим злом – но это будет проявлением слабости твоей веры». И в религиозном аспекте происходит то же самое. Люди, действительно находящиеся в духовном поиске, в исламе ищут ответы на вопросы, которые перед ними ставит жизнь. Но для большинства мусульман старшего поколения религия в основном ассоциируется с обрядовой стороной, с традициями.

Корр.: К слову, чья вина в том, что понятие ислама сегодня очень сильно размыто и иной раз расценивается не без примеси радикализма? Не усматриваете ли Вы в этом некий признак упадка?

М. Бибарсов:Конечно, само слово «мусульманин», так же как «христианин» или представитель любой другой религии ассоциируется с определенным обликом. Сегодня этот облик, не без помощи электронных СМИ, сформирован, к сожалению, в виде человека с ножом, бородатого и со зловещим оскалом. Это неправда. К сожалению, не говорят же, что в мусульманских странах нет домов престарелых, детских домов, минимальный процент разводов, что является показателем состояния здорового общества. И когда мы говорим, что все дети рождаются мусульманами, мы не имеем в виду религиозную принадлежность человека. Все младенцы, в какой бы семье они ни родились, появляются на свет безгрешными. Для меня понятие «мусульманин» связано не с этнической принадлежностью, сколько с верой самого человека, ведь мусульманин означает – покорившийся Богу.

Корр.: Раз уж мы заговорили о новых религиозных тенденциях, интересно узнать Ваше отношение к тем людям, которые приходят в ислам не с младенчества, как это было исконно принято, а уже во вполне сознательном возрасте?

М. Бибарсов:И раньше среди «мусульманских» народов верующих было больше. Я вырос в Уфе, где процентное соотношение мусульман и христиан условно делилось поровну. Даже в те советские годы основная масса татар – а среди кавказцев таких людей насчитывалось еще больше – считала себя верующими. Пусть даже их вера была слаба – это уже другой вопрос. А сегодня от многих приходится слышать, что они хотели бы принять ислам. Потом выясняется, что некоторые происходят из мусульманской семьи, но верующими себя не считали, и теперь хотят принять ислам осознанно, как образ жизни и образ мысли. Таких примеров действительно очень много.

Корр.: Сегодня мы наблюдаем как никогда тесное соседство в регионе представителей разных религиозных общин. Это откладывает какой-то отпечаток на процесс формирования религиозного самосознания народа? Заодно не могу не спросить, как складываются в последнее время отношения ДУМП с наиболее многочисленной православной конфессией?

М. Бибарсов:Мусульмане и православные живут по соседству на своих исконных землях в течение многих веков и уже одно это требует от нас бережного и уважительного отношения для сохранения мира и стабильности в обществе. Мы понимаем, что православных больше, чем мусульман. И до тех пор, пока большинство, среди которых живут мусульмане, не будет в нравственном отношении соответствовать высоким человеческим идеалам, мы не сможем полноценно реализовать свой духовной потенциал. Ведь в действительности конфессии зависят друг от друга. Когда человека окружают верующие люди, для него это служит дополнительным стимулом стремиться к улучшению своего нравственного облика. Если же говорить о существующих межконфессиональных проблемах, то, наверное, они исходят из сегодняшних реалий. Время, в котором мы живем, оказывает очень сильное воздействие на формирование общественного мировоззрения. За последние 15 лет в стране произошел настоящий переворот, повлиявший на умы людей намного больше, чем Октябрьская революция. Если после 17-го года в развитии общества присутствовала некая этапность, когда в течение десятилетий люди идеологически и экономически шаг за шагом продвигались к определенной цели, то после развала Союза на них обрушился такой поток информации, который они оказались просто не в состоянии переварить. Кроме того, применяемые сегодня в обществе политтехнологии требуют от руководителей религиозных объединений совершенно других подходов, иной системы построения взаимоотношений. Стиль, выработанный в прошлые века, не подходит к сегодняшним реалиям. У нас нет прямого пересечения интересов, скорее, случаются какие-то моменты непонимания. Сейчас нам необходимо всем вместе собираться за круглыми столами, обсуждать возникающие проблемы и сообща искать пути дальнейшего развития.

Корр.: Как можно охарактеризовать ислам в Саратове и ислам за городской чертой? Есть ли какая-то принципиальная разница?

М. Бибарсов:Я бы сказал, что состояние ислама в области оставляет желать лучшего. Для нас очень важно, чтобы молодежь выбрала путь дальний, духовный и стратегический, который был бы основан на воспитании не только в себе, но и в своих потомках достойных людей.

Корр.: В городе мечетей всего две, причем, вторая и главная, появилась не так давно. В районах мечети тоже строятся, но больше от случая к случаю. Их сегодняшнее количество способно удовлетворить духовные потребности живущих на территории области мусульман?

М. Бибарсов:Я никогда не являлся и не являюсь сторонником строительства мечетей ради строительства. И считаю, что мы сделали правильный шаг, когда с самого начала начали заниматься просветительской деятельностью, а не обустройством религиозных мест. Все дело в том, что в исламе нет института церкви как такового. Мечетью может служить абсолютно любое помещение. На днях я был в Балаково, где строится здание мечети. Во время моего визита присутствовал глава администрации района, и я предвосхитил обращенный ко мне вопрос относительно строительства, сказав, что мечеть должны возводить сами прихожане. Ведь это тоже дом, и если люди не осознают, что он им нужен, значит, они еще не созрели для этого. По нашим данным, сегодня намаз читается более чем в 50 местах по области, и я не удивлюсь, если в действительности таких мест окажется больше. Ведь не все из них представляют собой классические мечети. Например, недавно я узнал, что в одном селе Дергачевского района группа из пяти-шести человек, нигде не зафиксированная, собирается на намаз. Так что жесткого контроля со стороны ДУМП нет, мы являемся в большей степени координаторами этого процесса.

Корр.: До этого мы говорили больше о сложностях идеологического плана, но ведь теория в данном случае тесно связана с практикой. Какие шаги будут предприниматься Духовным управлением для решения и тех и других задач?

М. Бибарсов:Вы правы. Сегодня у нас очень большая проблема с кадрами, особенно, управленческими. Это тот пробел, на который мы в свое время не смогли обратить внимание. А в ближайших планах ДУМП –организовать учебный процесс нашего медресе. Ведь прежде всего нам надо думать о будущих поколениях. В мечеть люди приходят с определенным багажом знаний, которые они унаследовали от родителей. Мечеть может только эти навыки раскрыть. Чтобы человеку было, с чем придти ко Всевышнему, мы должны развивать комплексную образовательную систему. По моему глубочайшему убеждению, любому обществу, вне зависимости от его принадлежности к той или иной религиозной конфессии, для того, чтобы сделать серьезный шаг вперед, необходимо задуматься о создании сети частных учебных заведений. Я был бы счастлив, если бы в Саратове появилась одна из таких школ – не скажу, что мусульманская, поскольку не являюсь сторонником преподавания детям религиозных дисциплин, но школа где основной конфессиональный состав учащихся был бы мусульманским, а изучаемые предметы соответствовали бы государственному стандарту. При этом главный акцент должен быть сделан на личностное воспитание школьников.

Корр.: У Вас уже есть практическое понимание того, как претворить эти замыслы в жизнь?

М. Бибарсов:Это очень сложная задача. Конечно, ее невозможно решить без осознания самими людьми, что такие школы им нужны. Пусть их будет немного, но они станут некими островками, которые дадут толчок к развитию общества. Также, на мой взгляд, необходимо создание сети детских садов. Наша задача – не навязывать человеку религию, а воспитать его, предоставляя ему впоследствии самому выбрать для себя путь.

Записала Екатерина Дмитриевская