«Духовное управление мусульман Саратовской области»

Абдулмумин Гаджиев
Ситуация, сложившаяся в среде мусульман Дагестана, уникальна. Позади почти двадцать лет исламского просвещения. Нельзя сказать, что за это время мы добились каких-то впечатляющих результатов. Окружающее общество привыкло видеть нас в состоянии постоянной вражды друг с другом. И ему не остаётся ничего другого, кроме как вопрошать: что вы хотите нам предложить, если не можете наладить отношения даже между собой? Волей-неволей ему приходится воспринимать ислам лишь как наши бесконечные разборки.

Поделившись на ваххабитов и суфиев, традиционалистов и нетрадиционалистов, сторонников ДУМД и его противников, взяв за основу и мысля именно этими категориями, мы забыли о главном: «Воистину, верующие – братья» (сура «Комнаты», аят 10). Может быть, настало время оглянуться назад, переосмыслить пройденное, сделать какие-то выводы?

Многое из того, что отдаляет нас друг от друга, мы совершаем по незнанию или невежеству. Мы не прониклись духом ислама, не до конца поняли его природу. Мы – мусульмане, когда молимся, постимся, отправляемся в Мекку. Но в то же время мы не похожи на мусульман в своей повседневной жизни: в решении проблем, общении, отношении к людям, особенно, как ни странно, к своим братьям по вере.

Чёрно-белый мир

Взяв на вооружение принцип «кто не с нами – тот против нас», мы находим в поведении своих братьев маленький пункт разногласия и больше не хотим иметь друг с другом никаких общих дел. Для подобного отношения к своему брату-мусульманину нам достаточно увидеть на его голове зелёную тюбетейку. А ведь такая тюбетейка должна, в первую очередь, говорить о том, что её носитель, в отличие от множества окружающих нас людей, совершает молитву и практикует ислам. Куда уж там! Нам уже будет неважно и то, как этот человек усерден в молитве, как красиво он читает Коран, как вежлив или воспитан. Не дай Аллах, кто-нибудь подвернёт перед нами брюки или плотно приставит ногу в молитве – все его положительные качества мы сразу спишем на хадис о хариджитах. «Именно об этом человеке предупреждал нас Пророк, когда говорил, что несмотря на их усердие в исламе Коран не входит дальше их ключиц», – всё ведь очень просто.

Иногда, чтобы поставить на человеке крест, нам достаточно услышать о нём только одно слово, которое мы к тому же не понимаем. «Бути (учёный-правовед из Сирии. – Прим. ред) – суфий!» Всё! Больше мы ничего о нём слышать не хотим. Все его книги и научная работа более не представляют для нас никакой ценности. А как это – суфий? Что вкладывается в это понятие? Эти вопросы нам в голову никогда не придут. И как мы в таком случае узнаем, что суфий, к примеру, может не считать Мухаммада ибн АбдульВаххаба английским шпионом и после упоминания его имени писать в своих книгах «рах1имугьуЛлагь» («да помилует его Аллах»)?

Возьмём, к примеру, имама Шамиля. В случае если не удастся доказать, что он не был суфием, некоторые готовы вычеркнуть его имя из истории Дагестана.

Нападки на личность

Мы не видим границы между темой обсуждения и человеком, с которым его ведём. Обсуждение частных вопросов мы превращаем в нападки на личность, покушаемся на честь человека и лезем в его личную жизнь. Обвинения заменили цивилизованную беседу, а наши бесконечные опровержения друг друга, лишённые какой-либо объективности, превратились в полные мстительности опусы, направленные лишь на унижение всех, кто с нами не согласен. Лучший тому пример – документальные фильмы и многочисленные видеоролики, гуляющие из телефона в телефон, единственная цель которых – опорочить «оппонентов». В то время как Пророк (мир ему) в спорах с многобожниками запрещал оскорблять даже деревянные идолы.

Обладающие знанием, вместо того чтобы приносить исламу пользу, копаются в книгах учёных в поисках их ошибок. «Ибн Таймийя – лицемер!» – говорит один из них недавно по телевизору и приводит логическую цепочку доказательств: «В «такой-то» книге на «такой-то» странице он «так-то» сказал о халифе Али, а Пророк (мир ему) говорил, что тот, кто не любит Али – лицемер». Свят Аллах! Брат мой в исламе, почему ты потом удивляешься, когда кто-то непристойно высказывается о шейхе Саиде-афанди? В обоих случаях речь идёт о людях, которых вокруг нас уважает огромное количество мусульман. Неважно, кто начал первым. Важно другое: сколько в этом пользы для ислама и сколько вреда.

Приятно ли мне будет, если в моём присутствии кто-то станет оскорблять моего отца? Так зачем я прилюдно оскорбляю человека, которого пол-Дагестана любит больше своих родителей?

Что говорит об Ибн Таймийе суфий Бути? Разве он обвиняет его в лицемерии? Нет. Вместо этого он активно использует в своих трудах оставленное им наследие. Что ответил Юсуф Кардави, когда аль-Албани проверил его книгу «Дозволенное и запретное в исламе» и в своём стиле сделал ему довольно жёсткие замечания? «Да ты вообще хотел могилу Пророка (мир ему) из мечети вынести!» – так он сказал? Нет. Он ответил, что внимание такого хадисоведа, как аль-Албани, – для него большая честь.

Это этика. Этика учёных. Этика, которой Аллах учит нас в Коране: «Не равны добро и зло. Оттолкни зло тем, что лучше, и тогда тот, с кем ты враждуешь, станет для тебя словно близкий, любящий родственник» (сура «Разъяснены», аят 34). Ищем ли мы нашим братьям 70 оправданий, прежде чем подумать о них плохо, как этому учил нас Посланник Аллаха (мир ему)? Нет. Мы тщательно перебираем их ошибки и проступки и трезвоним об этом на весь Дагестан. А потом удивляемся, почему у нас нет единства! А что сделали для этого единства ты и я?

Узкое понимание фикха

Отсутствие знания и, что более важно, понимания шариата вперемешку с горячностью дагестанской молодёжи, наверное, самая большая наша проблема. Многие представляют исламское право лишь беспорядочным набором аятов Корана и хадисов Пророка (мир ему). Вооружившись переводом Книги Аллаха и нескольких сборников высказываний Его Посланника (мир ему), не имея ни малейшего представления о том, кем и каким образом в исламе выносятся правовые нормы, мы спешим опровергнуть всё, что кажется нам неправильным, – всё, что мы не нашли в русскоязычных «источниках» шариата. Как сказал один из моих братьев, «почему, делая омовение, мы моем руки именно три раза? Я прочитал раздел «Омовения» в сахихе имама Бухари и не нашёл там такого хадиса».

Исламское право не ограничивается сахихом Бухари. Не ограничивается оно и всеми сборниками хадисов, вместе взятыми. Хадисы не изучаются без толкования. Каждый из них имеет свой контекст: обстоятельства, место и время. Они могут носить частный и общий характер, быть ограниченными ситуацией и временем, а также индивидуально направленными. Могут быть категоричными и не очень, отменёнными и смягчёнными. Каждое сообщение от Пророка (мир ему) должно рассматриваться исключительно в контексте других сообщений, а также аятов Корана, общих целей шариата, ситуации, пользы и вреда.

Подавляющее большинство положений исламского фикха (права) не являются прямыми цитатами аятов Корана и хадисов Пророка (мир ему). Они являются результатом иджтихада (правотворчества) исламских учёных в рамках, предоставленных Книгой Аллаха и Сунной Его Посланника. В вопросах, в которых муджтахиды (исламские учёные) не пришли к единому мнению по причине отсутствия однозначных доводов в пользу того или иного положения, возможна одновременная легитимность различных точек зрения. Правильно построенная цепочка доказательств одного учёного может привести его к мнению, противоположному мнению другого учёного в этом же вопросе, также правильно построившего свой иджтихад. Причина этого лежит в просторе, который оставил для нас Всевышний Аллах.

Два примера

Не понимая природы фикха, мы спешим обвинить нашего брата в заблуждении только потому, что он делает что-либо не так, как это делаем мы. Многие далеко не принципиальные вопросы, которые на сегодняшний день не стоят даже того времени, которое затрачивается на споры вокруг них, стали для нас мерилом праведности человека, способом заглянуть в его душу. Абсолютно законные в свете шариата положения вдруг стали «заблуждениями суфиев» и «критериями ваххабизма». Одним из таких вопросов является вопрос совершения обеденной молитвы после пятничной. Её оставление – «признак ваххабизма», совершение – «заблуждение суфизма». Если бы любой, кто сегодня с пеной у рта отстаивает эти обвинения, смог бы окунуться в дебри доказательств, которые приводят учёные в пользу каждой из этих двух точек зрения, он пришёл бы в такую растерянность, что больше никогда не вернулся бы к своей категоричности.

Разные муджтахиды установили для пятничной молитвы разные условия. В том или ином населённом пункте она может быть действительной по одному мнению и недействительной – по другому. Подавляющее большинство исламских правоведов не запрещают перестраховываться и совершать после пятничной молитвы обеденную. И она не будет в таком случае шестой обязательной молитвой в течение дня, как полагают некоторые ярые борцы с нововведениями. Этот вопрос слишком сложен для дилетантского подхода.

Другим «классическим» дагестанским критерием ваххабизма является шевеление указательным пальцем при чтении ташаххуда во время совершения молитвы. Увидев подобное, мы, забыв о презумпции невиновности, присущей шариату в степени, не знакомой ни одной правовой системе в мире, готовы обвинить человека во всех смертных грехах. А за что? Что мы ответим нашему брату, если, вместо того чтобы огрызаться, он вдруг процитирует нам слова имама ан-Навави (учёный шафиитского мазхаба) об этом пресловутом шевелении? Если мы сумеем найти в себе смелость, нам не останется ничего иного, кроме как извиниться перед ним.

Среди первых причин ереси и раскольничества учёные всегда выделяли убеждение человека в том, что он является учёным, когда до этой степени ему на самом деле ещё далеко. Поэтому говорить о религии Аллаха без знания – это большой грех. Имам Малик однажды рыдал четверть дня, и, когда его спросили, случилась ли с ним беда, он ответил: «Нет… У того, кто не обладает знанием, была спрошена фатва».

Немного о суфизме

Ислам – это выполнение столпов, предписаний религии. Иман – вера, убеждённость в господстве Аллаха над миром, вера в то, во что Аллах предписал нам верить. Ихсан – это уровень веры, на котором человек практикует ислам в своей повседневной жизни таким образом, будто видит Всевышнего Аллаха. Подобная вера вытекает только из полного осознания того, что Всевышний Аллах за нами наблюдает.

Во времена Посланника Аллаха (мир ему) ихсан не был атрибутом редких личностей. Он был атрибутом масс. Атрибутом, который позволил обществу сподвижников подняться на такой уровень нравственности, на какой никто уже больше никогда не поднимется. Аскетизм многих из них вошёл в историю. Богатые и бедные, правители и подданные – всех отличал удивительно скромный образ жизни. К примеру, халиф Умар ибн аль-Хаттаб, при котором в халифат вошли Египет, Сирия, Палестина и почти вся Персия, продолжал довольствоваться одной одеждой и лепёшками из грубой муки.

После эпохи Пророка (мир ему) исламское наследие трансформировалось в различные науки: фикх, хадисоведение, науки Корана. С расширением халифата и сосредоточением в нём огромных богатств среди мусульман возобладали материальные устремления. Вместе с тем труды по фикху становились всё более «сухими»: они больше описывали подробности исполнения обрядов, виды наказаний и другие подобные вопросы. В это время начали появляться учёные, которые стали призывать людей вернуться к простому образу жизни. Они делали упор на искренность, борьбу со своим нафсом, искоренение таких болезней души, как зависть, высокомерие, скупость.

Это направление, получившее название тасаввуф (суфизм), не принесло в ислам ничего нового. Оно, подобно другим исламским наукам, полностью соответствовало Корану и Сунне и черпало своё содержание исключительно из жизни Посланника Аллаха (мир ему). Это был тот самый ихсан, о котором говорил Пророк. Просто при жизни Мухаммада (мир ему) не было никакого смысла выделять его в отдельное направление, как не было нужды и в таких науках, как фикх и хадисоведение.

Несмотря на всё это, многие мусульмане сегодня предпочитают рубить суфизм на корню, не видя между ним и исламом ничего общего.

Это большая и сложная тема, раскрыть которую невозможно в рамках одной статьи. Можно привести сотни высказываний великих имамов, восхваляющих тасаввуф, но я ограничусь только двумя. Надеюсь, этих имён, особенно авторитетных для борцов с суфизмом, будет достаточно, чтобы заронить в их сердца зёрна сомнения и заставить задаться вопросом: может быть, я чего-то не знаю?

Имам аз-Захаби: «…Поистине тасаввуф это: <…> мораль, этика и любовь, это то, что пришло от сподвижников пророка Мухаммада (мир ему). Это довольство Аллахом и страх перед Ним, это джихад на Его пути, и адаб в соответствии с адабами шариата, это чтение Корана <…> и следование ему, это ночные молитвы со страхом перед Аллахом, это посты в одни дни и разговения в другие, это старание и усердие, это альтруизм и обучение простых людей, это скромность и простота в обращении с верующими, это возвышенность в обращении с неверными и над всем этим, вместе взятым. Аллах ведёт по прямому пути, кого пожелает. Учёный, лишённый тасаввуфа и того, что к нему относится, пуст, а суфий, лишённый знания Сунны, собьётся с прямого пути» («Сир алям ан-нубаля»).

Ибн Таймийя: «Люди разделились в оценке суфиев и суфизма на две группы: одни назвали их вводящими нововведения и отошедшими от Сунны. Другие возвысили их, считая лучшими людьми после пророков. Мнение обеих групп достойно порицания. Истина же состоит в том, что это учёные, проявившие усердие в познании и покорности Аллаху, так же как это делали те, кто был до них. И среди них есть «опередившие» (кораническое определение лучшей группы мусульман) и приближённые ко Всевышнему. Есть среди них и «умеренные», также идущие верным путём. Все они могли проявлять усердие и ошибаться. И были среди них те, кто грешил и каялся, и те, кто не раскаивался после грехов. А также «несправедливые к самим себе», выступившие против законов их Господа. <…> К подобным относятся различные еретические братства и секты, однако истинные суфии отрицали их суждения и воззрения, не признавая за ними права называться суфиями и относить себя к тарике (суфийскому пути)» («Маджму ль-Фатава»).

Некоторые обстоятельства раскола

Ислам, безусловно, не учит своих последователей закрывать глаза на заблуждения, делать вид, что их нет, и тем более не учит с ними соглашаться. Однако он учит нас трезво оценивать ситуацию, учитывать обстоятельства, быть нацеленными на результат и смотреть в будущее. Как ни парадоксально, бескомпромиссная борьба с заблуждениями не всегда лучший способ от них избавиться. Иногда такая борьба становится для них (заблуждений) только лишней рекламой.

Практика жёсткого, бескомпромиссного отношения к заблудшим группам появилась не сегодня. Мы переняли её у сподвижников, табиинов, великих имамов и их последователей. Однако если мы сравним их время с сегодняшним положением вещей в нашей республике, то увидим разницу, пренебрегать которой не имеем права. В те далёкие времена простых людей окружали большие учёные, книги которых мы сегодня изучаем. Это было исламское общество, худшими представителями которого были заблудшие мусульмане. Истинное знание и классические исламские труды были общедоступными. Человеку оставалось только сделать выбор. Несправедливость в этом выборе ставила его на самый край общества. Учёные объявляли таким людям своего рода бойкот. Известное выражение: «Лучший ответ приверженцам нововведений – это молчание» – как нельзя лучше характеризует то положение.

Сегодня всё иначе. Правда смешалась с ложью, истина – с заблуждением. Тысячи вопросов и миллионы ответов – это то, с чем сегодня сталкивается каждый простой смертный, открывающий для себя ислам. И доказательство тому – такие же разные по смыслу, как и похожие по категоричности слова, которые мы часто слышим от окружающих нас мусульман: «Я был заблудшим ваххабитом, и, если бы Аллах не оказал мне милость, я бы так и не вступил в тарикат» и: «Если бы Аллах не вывел меня из этого невежества, я бы до сих пор был суфием».

Перенимая отношение к заблудшим от учёных времён халифата, мы забываем, что не живём в исламском обществе. Если их отношение было отношением к худшим из окружавших их людей, то сегодня такое отношение стало отношением к лучшим из окружающих нас. Ожесточённая борьба друг против друга привела нас к удивительному парадоксу: мусульмане стали относиться друг к другу гораздо хуже, чем к немусульманам. Гораздо хуже, чем к алкоголикам, наркоманам, взяточникам, прелюбодеям. Ведь призывая их к исламу, мы становимся мягкими, добрыми, справедливыми. Почему же друг с другом мы грызёмся словно за место под солнцем?

Если бы споры выигрывались громким голосом и резкими словами, лучшими диспутантами были бы дураки. Но споры, как правило, выигрываются посредством предоставления доказательств, уважительного отношения и умеренности.

Имам аш-Шафии ходил на диспуты лишь для того, чтобы найти в словах оппонента свою неправоту. Мы же спорим только ради спора. Аш-Шафии говорил: «Дискутируя с кем-либо, я, как правило, считаю себя правым, а оппонента – ошибающимся, но при этом я допускаю, что могу ошибаться сам, в то время как мой оппонент может быть прав». Не обладая и тысячной долей знаний этого великого учёного, мы никогда ничего не «допускаем». Мы всегда во всём правы, а оппонент во всём неправ. Мы слишком убеждены в своей непогрешимости, чтобы даже гипотетически представить свои идеи неверными и кого-то, помимо нас, – правым.

Где же справедливость, которой учит нас Аллах в Коране? Где справедливость, которой учил нас Пророк (мир ему)? Аллах говорит: «Горе обвешивающим, которые хотят получить сполна, когда люди отмеривают им, а когда мерят сами или взвешивают для других, то наносят им урон. Разве не думают они, что будут воскрешены в Великий день?..» (сура «Обвешивающие», аяты 1–5). Комментируя эти аяты Корана, учёные говорили, что они касаются не только имущества и взаимоотношений. Они также говорят об аргументах и выражениях. Мусульманин всегда должен отдавать чужие права, разъяснять аргументы в пользу своего собеседника, которых тот не знает, и смотреть на чужие доводы так же, как он смотрит на свои.

Однажды Пророк (мир ему) подошёл к торговцу зерном и, засунув руку в его товар, нашёл его влажным. Продавец сказал: «Это из-за дождя». Посланник Аллаха (мир ему) ответил: «Почему же ты не положил влажную часть сверху, чтобы люди видели? Кто обманывает, тот не из нас». Мы не способны даже увидеть в себе эту «влажную часть». Что говорить о том, чтобы положить её сверху!

А ведь даже тогда, когда мы защищаем бесспорную истину, надо мудро начинать разговор с тех вопросов, в которых мы согласны с собеседником. Посмотрите, как осторожен тон обращения Всевышнего Аллаха: «Спроси: «Кто даёт вам пропитание с небес и земли?», скажи: “Аллах! Поистине, кто-то из нас либо на прямом пути, либо в явном заблуждении”» (сура «Саба», аяты 24, 25).

Бесконечная борьба уже не оставляет нам времени для распространения истины. Мы не призываем людей к религии Аллаха: на наших листовках и дисках с «опровержениями опровержений…» нет для этого места. Бесконечная борьба разбросала нас по разным лагерям, которые расходятся всё дальше и дальше друг от друга.

Давайте начнём новый этап

Всевышний Аллах сказал: «Вы – лучшая из общин, явившаяся для блага человечества: вы повелеваете доброе, удерживаете от предосудительного и веруете в Аллаха» (сура «Семейство Имрана», аят 110). Ислам не пришёл на землю, как полагают некоторые, чтобы разжигать между людьми конфликты. Он пришёл для того, чтобы довести до совершенства манеры, с которыми люди обращаются друг с другом.

Мы имеем разные интеллектуальные способности, по-разному оцениваем ситуации и приходим к разным заключениям относительно того, что предпочтительней в тех или иных случаях. Некоторые люди более способны, чем другие, на искренность, объективность и непредубеждённость в своих личных, деловых отношениях и в общественной жизни. У нас разные уровни образования, индивидуальные черты и склонности. Несогласие людей друг с другом – неизбежная часть природы человека.

Состояние враждебности привело к тому, что мы перестали видеть в своих братьях хорошее. А ведь нам действительно есть чему друг у друга поучиться. Надо просто по-новому взглянуть на «зомби-мюридов» и «фанатиков-ваххабитов». По-новому… так, как учил нас Пророк (мир ему): искать доброе, прощать злое. Наши праведные предки, оправдывая своих братьев, перебирали 70 причин, после чего заключали: у него, наверное, есть такая, о которой мне неизвестно.

У одних из нас есть искренность и организованность, очищение души и работа над собой, которых, возможно, не хватает другим. У других – щепетильность и усердие, которых где-то не достаёт первым. Давайте попробуем по-другому взглянуть на любовь и преданность наших братьев своему шейху! Давайте попробуем по-другому взглянуть на желание наших братьев непременно найти шариатское доказательство каждой мелочи! Неужели в этом больше фанатизма, чем искренности? Кто научил нас заглядывать в души людей? Давайте попробуем быть друг к другу снисходительнее! Давайте искать и перенимать плюсы друг друга, и, быть может, тогда мы станем более похожими на сподвижников нашего Пророка (мир ему).

Быть может, если ради продвижения Дела Аллаха мы на время закроем глаза на те вещи, с которыми мы не согласны, и заменим обвинения добрым тоном, Всевышний Аллах очистит нас от заблуждений и объединит гораздо быстрее, чем если мы продолжим нашу нескончаемую войну? Пора расставить приоритеты и направить свои усилия в нужное русло – получение знания и призыв к Словам Аллаха.

Если каждый из нас перед тем, как делать что-либо от имени ислама, будет вспоминать Пророка (мир ему), взвешивать своё действие на весах шариата и задаваться вопросом «А какая здесь и сейчас от этого польза?», наши дела быстро пойдут в гору. Иншааллах. «Говори благое или молчи», – учил Посланник Аллаха (мир ему). Это трудно? А мы пробовали?

Давайте попытаемся!

И в заключение…

…я прошу Всевышнего Аллаха сделать полезным это обращение. Обращение, в первую очередь, к самому себе. Я надеюсь, что мусульмане, обладающие знанием, которые в Дагестане есть и всегда были, подхватят его и раскроют озвученную проблему так, как её следовало бы раскрыть. Всё, что было сказано по делу, – это от Аллаха, ошибки – от меня самого. Пусть Всевышний Аллах очистит нас от заблуждений, объединит наши усилия и укрепит на Его прямом пути! Амин.

Исламская Цивилизация