«Духовное управление мусульман Саратовской области»

Хадж всегда для меня был загадкой. Наблюдая по телевизору ежегодные репортажи из Мекки в новостях, я с неподдельным интересом наблюдал за паломниками, одетыми в какие-то таинственные белые одежды. «Будто ангелы», — такое сравнение приходило мне на ум. Я никогда и не мечтал, что однажды окажусь в самом сердце Ислама, у священной Каабы. Но Всевышний распорядился по своему.

В 2006 году меня пригласили поехать в Саудовскую Аравию для совершения обрядов хаджа. Атмосферу в Мекке во время хаджа не передать, Надо побывать там, чтобы это понять. Миллионы паломников, совсем другая реальность, другое состояние. Я до сих пор не перестаю удивляться, как все слажено функционирует в Саудовской Аравии в эти священные дни. А какой внутренний настрой у паломников! Они сосредоточены и почти все время проводят в молитве.

Хотя, во время хаджа часто происходят нелепые и смешные истории. О нескольких курьезах, произошедших со мной в Мекке, я и хочу рассказать ниже. Да не воспримет читатель эти рассказы как насмешку над хаджем или паломниками. Обо всем происшедшем я стараюсь писать с добрым юмором. Ведь юмор – это неотъемлимая часть нашей жизни. Мы сами создаем его своими поступками и становимся участниками своих же комедий. И, порой, в тех местах, где юмор не совсем уместен, он так и прет наружу, пытается просочиться через все преграды запретов. И ему это почти всегда удается. Да и как же иначе, ведь такова жизнь!

Саудийские особенности потери багажа

В конце декабря 2006 года я вылетел из Москвы в Саудовскую Аравию в составе группы паломников. Перелет осуществлялся компанией «Royal Jordanian» с пересадкой в Иорданской столице.

По прилету в Аман я узнал, что меня и еще нескольких паломников сняли с дневного рейса в Джидду, по какой-то причине. Наш перекинули на вечерний рейс и во время ожидания предложили съездить в город. Услужливый работник аэропорта переписал мой багаж на вечерний перелет.

Ночью мы наконец-то прилетели в Саудовскую Аравию и тут оказалось, что моего рюкзака нет в отделении получения багажа. А в нем почти все мои вещи. Тучный араб в белоснежной галабии (арабская длинная мужская рубашка-халат), ответственный за багаж, стал его искать, проверять что-то по бумагам, но так ничего и не нашел. Наконец он сонно произнес: «Букра, иншаАлла» (араб. – завтра, если Бог даст), и оставил меня ни с чем. Но я не мог ждать до завтра, так как уже через несколько часов автобус должен был увезти меня в Мекку, за восемьдесят километров от Джидды. Вскоре мне подослали какого-то паренька, который выпроводил меня из терминала и пообещал мне найти мой багаж через час. Мы договорились встретиться с ним в условленном месте. Прошел час, два, три, но этот парень не появлялся. Видать тоже решил, что «букра, иншАалла». Еще через час я нашел офис, занимающийся пропажами багажа, где и оформил потерю, заполнив необходимые документы. «Букра, иншАалла», — пообещали мне. Так и уехал я на следующее утро в зимних сапогах в опаленную аравийским солнцем Мекку.

Уже в Мекке я стал опрашивать группу паломников из Москвы, прилетевшую в тот день первым рейсом. Но никто моего рюкзака не видел. Но прошло пару часов и в мою гостнинничную комнату вбежал мой друг Мухаммад с подозрительно знакомым рюкзаком на плечах.

— Твой? – с хитринкой в глазах спросил он.

Я не поверил своим глазам.

Ты где его нашел??? Здесь? В Мекке?

Да. Представляешь, иду по улице в отель к одному знакомому из первой группы, смотрю, а твой рюкзак прямо на дороге валяется.

И это был правдой. Оказалось, что мой багаж не перекинули на другой рейс. Он прибыл с первой группой паломников и его погрузили вместе с остальными вещами в автобус до Мекки. Затем, по приезду, весь багаж выгрузили в одну кучу на дороге у отеля. Каждый взял свои вещи, а мой рюкзак не нашел своего хозяина. Так и пролежал он на дороге целую ночь и полдня никем не тронутый. Саудийские законы довольно строги к ворам, а во время хаджа полиция работает с удвоенной силой. Может быть это обстоятельство и спасло мои вещи. А может, это просто было одно из маленьких повседневных чудес, которые происходят во время хаджа почти каждый день.

Диалог с саудийской полицией или “Шалом из Израиля”

Саудовская Аравия очень специфическая страна. Получить визу обычному путешественнику туда крайне трудно. А не-мусульманину попасть в Мекку и Медину просто невозможно. Я читал, что однажды там даже был скандал, когда поймали одного не-мусульманина в Мекке во время хаджа. Как саудиты вычисляют кто мусульманин, а кто нет, я не знаю. Но даже дороги в Саудии есть для не мусульман, ведущие в обход Мекки и Медины. А уж про то, чтобы христианин попал в Мечеть Харам к Каабе во время хаджа – так это вообще из области фантастики. Хотя истории известны и такие примеры (так, известный британский путешественник и писатель Ричард Френсис Бёртон побывал на хадже в Мекке, выдавая себя за мусульманского паломника. Свои приключения он описал в книге “The Pilgrimage to Al-Medinah and Meccah” – “Паломничество в Аль-Медину и Мекку”). Тем не менее, это лишь единичные исключения из общей практики.

Итак, Мекка, Заповедная Мечеть – главная святыня ислама. Я стою недалеко от Каабы вместе с одним паломником из Ингушетии. Ждем других людей из нашей группы. Рядом с нами на парапет присели двое полицейских и стали дружелюбно нам улыбаться. Тут ингуша осенило: «А давай я полицейским про тебя сейчас расскажу, что ты ислам недавно принял, вот они обрадуются, может и сфотографироваться на фоне Каабы разрешат!» Не дожидаясь моего ответа, ингуш, не зная ни арабского, ни английского языков, обратился к полицейским и показал пальцем на себя:

— Муслим!

Потом указал на каждого из них и повторил то же самое: «муслим».

Затем указал на меня и произнес — «христиан».

Глаза полицейских округлились от удивления, и они стали подозрительно смотреть не меня. Я поспешил исправить моего товарища: — «La, la, ana muslim!» — (араб. — Нет, нет, я мусульманин).

Ингуш прервал меня и снова стал указывать на себя, окружающих людей, полицейских и произнес опять — «муслим». Затем снова указал не меня и повторил — «христиан».

Один из полицейских невесело посмотрел на меня и произнес: «кристианс», а затем провел ребром ладони по своему горлу. Чувствуя, что ситуация накаляется, я снова попытался ее исправить. На ломаном арабском с английскими вкраплениями я начал объяснять им: «Нет, это было в прошлом, теперь я мусульманин!» Затем я повернулся к своему спутнику и попытался его угомонить: «Что ты делаешь, не шути так, не зная языка». Мой друг, задумавшись на пару секунд, нашелся: «Хорошо, я объясню им сейчас лучше». Затем он снова указал на себя и произнес: «Мекка». Указав на полицейских, он повторил то же самое — «Мекка». После этого, ткнув в меня пальцем, произнес: «Израиль». Тут уже полицейские вскочили со своих мест. Я стал извиняться и объяснять им, как мог, что это недоразумение, что я из России, что не имею никакого отношения к Израилю и никогда там не был. Полицейских удовлетворили мои объяснения, посмеявшись, они вернулись к своей работе. Отведя моего знакомого в сторону, я спросил его: «Ты что, совсем с ума сошел так шутить???? Какой христианин? Почему Израиль???». На что простой ингушский парень мне невозмутимо ответил: «Ну, а куда вы там свои паломничества на Пасху совершаете? В Израиль ведь?»

Что ж, так как я все еще жив, и нахожусь уже вне Саудии, можно сказать, что эта история закончилась благополучно. Да и саудийские полицейские попались разумные. Смогли понять мои объяснения на смеси английского и арабского. А попались бы другие, кто знает, где бы сейчас я объяснял свою “принадлежность” к Массаду, массонам и Стене плача…

“Хезболла – гуд?!”

Теплый зимний вечер в Саудовской Аравии не хотел заканчиваться. Переждав жару в прохладном интернет-кафе, продуваемом всеми ветрами мощных кондиционеров, я вышел в остывающую Мекку. На улице уже зажглись фонари, их свет после полутемного компьютерного зала ярко бил в глаза. Поморщившись, но, быстро привыкнув, я стал пробиваться сквозь стоящих по краям проезжей трассы пилигримов, желающих уехать из Азизии, одного из самых отдаленных от центра районов старого города. Высокие африканцы в длинных белых халатах, коренастые индонезийцы, в голубых длинных рубашках и свободных штанах, стройные арабы в разноцветных одеждах. Все эти паломники, переполнившие во время хаджа священную Мекку, стремились именно в это время поехать в центр города к «Хараму» – Заповедной мечети, чтобы успеть на магриб – вечернюю молитву. Постояв немного у магазина с электроникой, где шумела и набрасывалась на проезжающие мимо автомобили гудящая толпа, я понял, что это не самое лучшее место для того, чтобы поймать машину. Уйдя далеко вперед от всей этой народной массы, я довольно быстро нашел неплохую позицию на дороге, где на коротком участке трассы, прямо за большим мостом, несколько рядов машин сливались в один гудящий поток.

Из-за огромного количества паломников, приехавших для совершения обрядов хаджа в Мекку, этот старый город превратился в постоянно движущуюся массу, состоящую из людей, повозок и автомобилей. Городской общественный транспорт не вмещал в себя столько пассажиров, все такси были заказаны еще с утра, а частники, пытающиеся заработать на паломнической братии, забивали людьми не только салоны, но даже крыши и багажники своих транспортных средств. Вокруг все гудело, слепило фарами, и двигалось, двигалось… Постоянно, без остановок, несмотря на дневной зной или позднюю ночь. И лишь пять раз в день, во время обязательной молитвы, движение немножко стихало и вся Мекка преклоняла свои колени перед Всевышним.

В десяти шагах от меня, вынырнув из общего потока, остановился небольшой микроавтобус. Мужчина со своей женой вышел из машины, и попытался было захлопнуть дверь, как один из пассажиров, сидящих на крыше, резко спрыгнул вниз и проворно забрался внутрь салона. Еще один человек наверху попытался сделать подобные движения, но я его опередил. Открыв переднюю дверь, я громко спросил водителя: «Джумеза?», назвав ему район своего отеля. После утвердительного кивка, я пробрался внутрь и оказался в самом конце микроавтобуса у аварийной задней двери. Усевшись поудобнее, я стал смотреть в затемненное пленкой окно, пытаясь контролировать маршрут, чтобы не проехать мимо моей остановки.

Напротив сидели два молодых араба и изучающе смотрели на меня. Я улыбнулся им и тогда один из них спросил что-то по-арабски. Слова из его речи явно не входили в мой небольшой запас арабский слов.

Извините, я не говорю по-арабски, – старательно выговаривая арабские слова, сказал я. — Говорите по-английски?

Мое незнание арабского явно удивило попутчика. Он сразу же насторожился и потом недоверчиво спросил:

Муслим?

Да, муслим, — ответствовал я, да и как по-другому, ведь в Мекку въезд не мусульманам воспрещен, да еще и в священное время хаджа.

Хаджи? — не унимался мой внезапный собеседник.

Хаджи! — утвердительно кивнул я.

Странный хаджи, не говорящий по-арабски явно выглядел подозрительно для моего соседа, поэтому он решил продолжить свой допрос.

What country you from? (Из какой ты страны?) — на плохом английском и явно напрягаясь, чтобы подобрать слова, спросил меня араб.

Руссия!

Чечения? — уточнил он.

Нет, не Чечения, Россия, Москва!

Увидеть российского мусульманина не из Чечни было явно для него еще более удивительным, чем мое незнание арабского. Он попытался что-то представить в своем уме, немного напрягся, но потом протянул мне руку и дружелюбно улыбнулся.

Хасан!

Влад, — мы пожали друг другу руки.

– Мой друг Ахмед, — представил он мне своего друга. – Мы из Ливана! Ливан – друг России!

Ахмед тоже пожал мне руку, и ливанцы продолжили изучать мой внешний вид. Уставившись на мои коротко остриженные волосы, Ахмед провел рукой по своей свежеобритой голове и еще раз повторил:

Хаджи. — Потом вдруг улыбка спала с его лица, и он очень серьезно спросил меня:

Israel bad? – Израиль плохой?

Я понял, что нужно отвечать сразу, и что этот вопрос очень серьезный для него (в это время шла война между Израилем и Ливаном). Поэтому без промедления ответил:

Bad!

Он ударил себя кулаком в грудь и повторил еще раз – “Ливан”! — Потом вдруг спросил:

“Hezbollah good”? – «Хезболла» хорошая?

Гуд!, — подтвердил я, имея ввиду тот факт, что правительство «Хезболлы» добивается независимости оккупированной израильтянами Палестины и помогает беженцам.

Америка – бэд! Джорж Бущ – бэд! – Америка плохая! Джордж буш – нехороший человек, – парень провел торцом ладони по горлу. – У моего брата есть «Калашников». Мой брат из «Хезболлы». Та-та-та-та-та!!! – Хасан изобразил, как его брат, очевидно принадлежащий армии партии «Хезболла», расправляется с израильской армией, американским президентом и всеми врагами палестинского народа.

– Русские девушки хорошие? – задал следующий вопрос ливанец.

Хорошие, – подтвердил я.

– Я хочу иметь жену из России. Русские девушки очень красивые!

Его товарищ одобрительно стал кивать головой. Хасан замолчал на несколько минут и мечтательно вперил свой взгляд в окно машины. Очевидно, в его голове проплывали образы легко одетых русских красавиц, мечтающих о ливанском принце и соблазнительно улыбающихся ему. Казалось, ради их защиты от мирового сионизма и американской армии, он готов был схватить автомат, выбежать на улицу и та-та-та-та-та…

“Хезболла гуд”! — как бы подтверждая мои догадки, вздохнул ливанец. – “Израиль — плохо!

Тут, видать, Хасан вспомнил про войну в Ираке:

Америка хочет уничтожить Ирак. Америка очень плохая! Буш убил Саддама!

Его друг снова поддакнул. Я удивился, насколько ливанцы были осведомлены в происходящем, так как узнал о казни Саддама Хусейна, произошедшей этим утром, только час назад из Интернета.

Хасан подумал еще о чем-то, а потом вдруг внезапно спросил:

Саддам Хусейн – бэд?

Тут я немного напрягся. Для меня Саддам был не безупречным правителем, но уж очень натянуто предъявили ему обвинения в преступлениях против человечества. С одной стороны, Саддам был в эти дни символом борьбы с Америкой, но с другой, он был обвинен в убийствах большого количества мусульман-шиитов. А, как известно, именно шииты и составляют партию «Хезболлы».

– Я думаю, что Саддам не очень хороший и не очень плохой, – нашелся я. Чем дальше, тем все меньше мне нравился этот разговор. Немного поразмыслив над моим ответом, Хасан снова согласился. Потом он снова переключился на «женскую» тему.

Русские девушки “вэри гуд”! Ты можешь мне помочь найти жену?

Зная, что реально наше знакомство не продлится дольше следующих пяти минут пути до моей остановки, я все же не стал обнадеживать моего нового знакомого.

Лучше, если ты приедешь в Россию и сам найдешь там себе жену по вкусу.

Да, я хочу поехать в Россию. Россия очень большая! Ливан друг России, – мечтательно проговорил мой попутчик. Он снова уставился в окно. Мимо проносились ярко освещенные улицы Мекки, заполненные спешащими на молитву паломниками. С минаретов начал раздаваться азан – призыв на молитву.

Салят. Магриб. (Вечерняя молитва – араб.) — сказал друг Хасана.

Как раз в этот момент мы повернули на улицу, где находился мой отель. Половина проезжей части была уже перекрыта готовящимися к молитве многочисленными паломниками, не спеша и деловито расстилающими свои коврики для совершения намаза прямо на остывающем асфальте. В эти дни мекканские мечети не вмещали в себе всех желающих помолиться. Люди занимали все прилежащие территории, включая и проезжую часть. Я громко стукнул по стене автомобиля, дав знак водителю остановиться.

Что же, было приятно познакомиться! – стал прощаться я с ливанцами.

И нам тоже было приятно! – в ответ улыбнулся Хасан. — Передай привет русским девушкам! И добро пожаловать в Ливан!

Shukran wa aleikum assalam! (Спасибо и мир вам! — араб.) – я захлопнул дверь машины и помахал рукой новым знакомым. Таксист утопил педаль газа и машина громко взвизгнув, умчалась дальше по направлению к Заповедной Мечети, унося с собой “воинов Хезболлы”.

Я остался на проезжей части и пристроился в ряд к пожилому паломнику из Малайзии, так как именно в этот момент начался магриб. Мой сосед любезно поделился со мной частью своего коврика. Имам неспешно нараспев повторял слова «Аль-Фатихи» и его голос, многократно усиленный акустической системой, красиво разливался по всему кварталу. Движение на улице остановилось и весь город, вся Саудовская Аравия, да и весь мусульманский мир одновременно погрузился в вечернюю молитву. Верующие произносили ее по всей земле на одном и том же языке, призывая Всевышнего вести их путем праведным. В Мекке наступала еще одна священная ночь.

Владислав Сохин
Мекка-Москва-Лиссабон
2007-2009