Афганская перезагрузка
Андрей Серенко
Западная коалиция во главе с Соединенными Штатами начала перезагрузку своего афганского проекта. Восьмилетний эксперимент государственного строительства в Афганистане, начатый американцами и их союзниками по НАТО сразу после свержения режима талибов в 2001 году, похоже, может завершиться. Итоги этого эксперимента больше не устраивают Вашингтон и европейские столицы. Однако, что именно должно прийти на смену «карзаевской модели», союзники по атлантическому альянсу также пока внятно сформулировать не могут.
Остановить Карзая
Драматические события сентября-октября 2009 года, связанные с президентскими выборами в Афганистане, дают основания для нескольких утверждений:
- США и НАТО отказались от позиции «безоглядной поддержки» афганского президента Хамида Карзая, которой они придерживались в период президентства Джорджа Буша-младшего,
- этот отказ связан с утратой американскими представителями прежних рычагов политического влияния и контроля над Хамидом Карзаем и его правительством,
- утрата этих рычагов стала следствием очевидных и небезуспешных попыток карзаевской администрации преодолеть зависимость от американских и натовских политических операторов, которые стали слишком требовательны к качеству групп афганской элиты, составляющих окружение Хамида Карзая (речь идет об афганских политиках, обвиняемых в совершении военных преступлений, наркобизнесе, коррупции, похищениях людей и т.д., поддерживающих афганского президента),
- стратегической задачей нового афганского проекта США должно стать формирование такой государственно-политической архитектуры в Кабуле, которая позволила бы американским операторам восстановить управляемость афганским политическим процессом, и, прежде всего, ослабить «потенциал независимости» президента Афганистана,
- в качестве политического инструмента для решения этой задачи используется предвыборная президентская кампания в Афганистане, которая в силу этого неизбежно трансформировалась из национального электорального проекта во внешний политический проект ревизии «карзаевской модели» афганской государственности,
- ведущим актором западного проекта ревизии «карзаевской системы» является главный конкурент Хамида Карзая на президентских выборах, выдвиженец «Национального фронта Афганистана» (НФА) доктор Абдулла Абдулла.
Ограничение дворца «Арг» — президентской власти в Афганистане, таким образом, стало одной из первоочередных политических задач Соединенных Штатов в Афганистане. При этом следует отметить, что речь идет именно об ограничении президентской власти Хамида Карзая. Не смотря на критическое отношение к нему со стороны американских и натовских партнеров, речь о «сносе» Карзая не идет, а используемый в западном «ревизионистском проекте» доктор Абдулла является всего лишь транзитной политической фигурой, задача которого «расшатать» господство карзаевской группы в Кабуле, однако безо всяких шансов на занятие президентского поста.
Новые цели американской стратегии
Реализуемый сегодня американский проект «перезагрузки» Афганистана, на наш взгляд, ориентирован на достижение нескольких целей:
- Предотвращение усиления режима личной власти Хамида Карзая и стоящей за ним группы влияния (это — Ахмад Вали Карзай, Ханиф Атмар, Фарук Вардак, Асадулла Халид, Фахим Касим, Рашид Дустум, Мохаммад Мохакик, Карим Халили и т.д.). Карзаевская группа, располагающая мощными финансовыми и административными ресурсами, неподконтрольными американским и натовским партнерам, в последнее время демонстрирует стремление к независимому политическому поведению. По имеющейся информации, карзаевская группа также разрабатывает амбициозные планы развития Афганистана, предусматривающие, как многовекторность во внешней политике, так и агрессивную экспансию в отношении Пакистана (идея «Великого Афганистана» с выходом страны к морю через пакистанскую провинцию Белуджистан). Такого рода проекты не вписываются в американские представления о региональном сотрудничестве в деле борьбы с исламским радикализмом в Южной Азии, а также создают проблемы для закрепления американского присутствия в регионе Центральной Азии.
- Укрепление национальной безопасности Пакистана. Судя по имеющейся информации, Соединенные Штаты, не сумевшие с помощью режима Хамида Карзая решить проблему Талибана и «Аль Каиды» в Афганистане и в афганско-пакистанском пограничье в 2001-2009 годах, теперь делают ставку на пакистанскую мощь. Вашингтон отказался от идеи проведения наземной операции в пакистанском Вазиристане, где располагается вся инфраструктура Талибана и «Аль Каиды», активизировал сотрудничество с пакистанскими военными и спецслужбами, выступил в роли лоббиста по привлечению крупных финансовых средств – в качестве международной помощи Пакистану и т.д. И все это для того, чтобы сделать Исламабад новым главным союзником в решении «талибского вопроса» и в деле борьбы с «Аль Каидой». В каком-то смысле можно говорить о возвращении США в Южной Азии к военно-политической архитектуре 80-х годов ХХ века: тогда сохранялась модель «слабого» Афганистана и «доминирующего» Пакистана – как ведущего проводника американского влияния. Только если в 80-е годы пакистанский ресурс использовался Вашингтоном для борьбы с советским военно-политическим присутствием в Афганистане, то сегодня возможности Исламабада планируется привлечь для решения проблемы Талибана. Следует подчеркнуть, что ставка на Пакистан предполагает одновременно «контролируемое ослабление» режима в Кабуле – как условие сдерживания националистических и геополитических амбиций афганской элиты. И реализуемый в сентябре-октябре западный курс на «ограничение» режима Хамида Карзая вполне органично укладывается в логику нового американо-пакистанского взаимодействия.
- Подготовка к дестабилизации Ирана. Проблема Ирана и его ядерных амбиций сегодня стала приоритетной для США, Великобритании и их партнеров по НАТО. В ближайшие несколько лет следует ожидать радикальных изменений в отношениях Тегерана и атлантического сообщества, причем, вероятность силового столкновения между ними представляется достаточно высокой. Даже если обострение иранско-атлантических отношений не произойдет в ближайший год (из-за ядерных недоразумений сторон), то через 4-5 лет, когда в Иране начнется очередная президентская кампания, активизации западного (американо-британского) воздействия на иранскую государственную и социальную систему не избежать. В новой «большой игре» против Тегерана Соединенные Штаты и Великобритания будут заинтересованы в надежных региональных партнерах. Пакистан таким партнером будет почти наверняка (недавнюю вылазку пакистанских террористов против высших офицеров Корпуса стражей исламской революции в иранской провинции Систан и Белуджистан некоторые эксперты уже расценивают, как отработку новых методов воздействия на тегеранский режим). А вот Афганистан – не факт. Во всяком случае, группа Хамида Карзая, определяющая сегодня официальный курс Кабула, последовательно демонстрирует стремление укреплять сотрудничество с Тегераном. Очевидно, что это не может устраивать лидеров атлантической коалиции, ориентированных на снос режима Махмуда Ахмадинеджада. И это еще одно основание для проведения в 2009-2010 годах «перезагрузки» афганского проекта.
Пакистанский регулировщик Талибана
На наш взгляд, обозначенные три стратегические цели американских операторов, которые могут быть достигнуты при проведении ревизии афганского проекта, будут решаться комплексно. Если модернизация афганской государственности пройдет по предлагаемому сегодня атлантическому сценарию («ограничение» группы Хамида Карзая, сбивание внешнеполитических амбиций кабульского режима) успешно, то следует ожидать более активных действий со стороны пакистанских структур по урегулированию «талибского вопроса».
Учитывая известные возможности пакистанской Межведомственной разведки (ISI) по влиянию на отдельные структуры Талибана, а также американо-британскую заинтересованность в создании системы политического давления на Иран, можно предположить, что Исламабад — при участии заинтересованных спецведомств США и Великобритании – сможет достаточно быстро сформировать новую модель активности Талибана в регионе. И в основу этой модели будет положена переориентация радикальных вооруженных суннитских группировок талибов с исключительно афганского направления на иранское.
На наш взгляд, атаку 18 октября пакистанского смертника из суннитской группировки «Джундалла» («Воины Аллаха») на иранских генералов и офицеров из Корпуса стражей исламской революции в провинции Систан и Белуджистан можно расценивать как первый опыт организации военно-политического давления на иранскую государственную систему с пакистанских позиций.
В этой связи представляется также примечательным наращивание в октябре 2009 года антитеррористической активности вооруженными силами и спецслужбами Пакистана на вазиристанском направлении.
Как известно, на территории Пакистана существует два крупных центра управления деятельностью движения Талибан – в Вазиристане («Шура-е-Пешавор») и в Белуджистане («Шура-е-Кветта»). Вазиристанские талибы под командованием Хакимуллы Мехсуда, плохо контролируются пакистанскими силовиками. Поэтому именно против них и была начата октябрьская спецоперация пакистанской армии в Южном Вазиристане. При этом не тронутыми оказались группировки талибов, расположенные в пакистанском Белуджистане (как утверждают кабульские эксперты, именно «Шура-е-Кветта» находится практически под полным контролем Межведомственной разведки Пакистана).
Объективно, такой избирательный подход спецведомств Исламабада к борьбе с талибами ведет к усилению белуджистанской группировки Талибана и к ослаблению вазиристанских боевиков-исламистов. Таким образом, «Шура-е-Кветта» и ее подразделения «консервируются» и впоследствии могут быть использованы для создания напряженности в иранской провинции Систан и Белуджистан.
Перспективы 7 ноября
Впрочем, достижение нового качества сотрудничества Вашингтона и Исламабада, а также перспективы геополитической переориентации Талибана (с афганского на иранское направление) возможно лишь при условии эффективного завершения начавшейся «перезагрузки» афганского проекта. Решающую роль в этой «перезагрузке» может сыграть второй тур президентских выборов в Афганистане, намеченный на 7 ноября, а также внеэлекторальное противостояние Хамида Карзая и доктора Абдуллы Абдуллы.
Как сообщают кабульские источники Центра изучения современного Афганистана (ЦИСА), в афганском политическом классе мало, кто сомневается в победе Хамида Карзая на выборах 7 ноября. Победные перспективы нынешнего хозяина дворца «Арг» опираются на три важных фактора:
- сохранение сплоченности «карзаевской коалиции». Не смотря на демонстрацию западными представителями недовольства действиями Хамида Карзая, кабульские эксперты подчеркивают, что это никак не сказалось на устойчивости предвыборной команды афганского президента, в которой одну из ключевых ролей играет министр внутренних дел Ханиф Атмар, эффективно контролирующий корпорацию губернаторов. Одновременно, по сообщениям кабульских источников, на сторону Хамида Карзая перешла часть авторитетных экспертов-политологов, обсуживавших до последнего времени интересы политиков из Северного альянса.
- поддержка позиции Карзая со стороны исламского духовенства страны. В первой половине октября в провинции Нангархар с лозунгами в поддержку Карзая и, одновременно, с антиамериканскими и антизападными заявлениями, впервые выступили местные духовные лидеры. А 28 октября с фактической поддержкой позиции действующего афганского президента выступил влиятельный Совет улемов Афганистана – высший духовный орган страны,
- модернизация политического имиджа действующего афганского президента. Этот сюжет напрямую связан с коррекцией политических образов доктора Абдуллы и Хамида Карзая, которая началась после 20 августа 2009 года.
Угроза политической изоляции доктора Абдуллы
В отличие от карзаевской коалиции, которая приобретает все новых сторонников в самых разных социальных группах, доктор Абдулла Абдулла не может похвастаться ростом популярности среди афганских избирателей. Более того, появляются определенные основания для того, чтобы говорить об угрозе политической изоляции Абдуллы Абдуллы. В решающей мере это связано с рискованной стратегией политического поведения, избранной главным оппозиционным кандидатом в президенты.
Широко афишируемое доктором Абдуллой сотрудничество с иностранными представителями, в частности, с комиссией по претензиям и жалобам, некоторые его неоднозначные заявления (например, заявление, сделанное 26 октября, о том, что отныне на контакт с Абдуллой представителям действующей афганской государственной власти «можно будет выходить только через миссию ООН»), дали основания для обвинений Абдуллы в реанимации проекта Северного альянса образца 2001 года. А эти обвинения, мягко говоря, не добавят экс-главе МИД популярности среди пуштунов – доминирующего этноса страны: ведь именно за Северным альянсом закрепилась репутация «проводника иностранных оккупантов» (с помощью «северян» американцы «зашли» в Афганистан восемь лет назад), в пуштунском общественном мнении альянс стал символом коллаборационизма и предательства афганских интересов.
Демонстрируя сегодня полную зависимость от иностранных, западных представителей и организаций, доктор Абдулла вольно или невольно закрепляет представления о несамостоятельной роли Северного альянса и своей собственной несамостоятельности. В нынешней ситуации такая позиция является бесперспективной и непопулярной в афганском общественном мнении.
Сегодня, в рамках инициированного американскими партнерами проекта «афганской перезагрузки», доктор Абдулла выступает в роли главного разрушителя «карзаевского проекта». Это вовсе не значит, что именно экс-глава МИД Афганистана станет следующим афганским президентом. Скорее, наоборот, статус «ведущего ревизора» режима Хамида Карзая исключает такое развитие событий. В этом смысле, доктор Абдулла является трагической фигурой современной афганской политики: его нынешнее положение одного из ключевых игроков на афганской политической доске обусловлено исключительно форматом избирательной кампании. Вне пределов этой кампании экс-министр иностранных дел не имеет шансов на сохранение высокого, хотя и временного статуса. Поэтому доктор Абдулла и его окружение объективно заинтересованы в том, чтобы эти выборы длились, как можно дольше.
В том числе, и этими интересами можно объяснить новую интригу, затеянную доктором Абдуллой вокруг второго тура президентских выборов, назначенного на 7 ноября. Несколько дней назад Абдула Абдулла обнародовал свои «октябрьские кондиции» — набор требований к Хамиду Карзаю, выполнение которых вроде как должно обеспечить участие выдвиженца от «Национального фронта Афганистана» (НФА) во втором туре президентских выборов и, соответственно, гарантировать само успешное завершение избирательной кампании.
Сама постановка таких требований показывает, что доктор Абдулла отнюдь не обещает дойти до финиша 7 ноября. Другими словами, вероятность срыва второго тура президентских выборов и, соответственно, «заморозка» «избирательного статуса» афганской государственно-политической системы, достаточно велика, особенно, учитывая заинтересованность доктора Абдуллы – как транзитного политика – в сохранении и пролонгации своего «кандидатского формата». Учитывая же вызывающий характер выдвинутых Абдуллой требований, можно предполагать, что кандидат от НФА и не предполагает их удовлетворение действующим главой афганского государства.
Хамид Карзай может возглавить движение «третьего пути»
В нынешней ситуации оппонент Абдуллы – Хамид Карзай – получил шанс избавиться от имиджа «иностранного ставленника», осуществить собственный «ребрэндинг».
Трудно сказать, насколько успешной окажется эта смена имиджа, особенно, после выхода афганского политического процесса из формата избирательной кампании. Тем не менее, на наш взгляд, сегодня у Хамида Карзая есть возможность для трансформации своего статуса, осуществления перехода из амплуа «технического президента» в образ «национального лидера».
Следует также подчеркнуть, что демонстративное вмешательство иностранцев в процедуру определения итогов первого тура президентских выборов уже привело к росту антизападных настроений в афганском обществе. Сторонники Хамида Карзая сегодня получили возможность возглавить эти настроения и финишировать на выборах 7 ноября с жесткой антизападной, «антииностранной» риторикой.
Но и голосованием 7 ноября дело может не ограничиться. Вполне вероятно, что по итогам президентских выборов в Афганистане возникнет новое популярное политическое движение, ориентированное на Хамида Карзая, на использование националистической, антизападной риторики и при этом – однозначно антиталибское (движение «третьего пути»). Через создание такого движения и после 7 ноября у Карзая сохранится возможность использования в своих интересах антизападных энергий афганского общественного мнения. До сих пор, напомним, эти энергии использовали в своих интересах лишь талибы и сторонники Гульбеддина Хекматияра.
Таким образом, несмотря на активно продвигаемый западными партнерами проект «афганской перезагрузки», его перспективы не представляются отчетливыми и убедительными. Скорее, следует говорить о попытке внешней реконструкции актуальной модели афганской государственности. И пока никто не может дать гарантий того, что эта попытка удастся. Следовательно, остаются неплохие шансы на то, что институт президентства в Афганистане избежит политической коррозии, а карзаевский курс на построение сильной централизованной власти в стране останется актуальным.
Андрей Николаевич Серенко – эксперт Центра изучения современного Афганистана (ЦИСА).
Читайте по теме:
Опубликовано: 30.10.2009, рубрики: Аналитика.