Наталья Эстемирова и правовой вакуум Кавказа
Руслан Курбанов
В деле убийства Натальи Эстемировой самый главный вопрос даже не в том, за что ее убили. Относительно человека, занимавшегося расследованием не только самых страшных преступлений федеральной стороны против мирного населения на Кавказе, но и похищений людей после отмены режима КТО в Чечне, ответ, как-то уж очень даже лежит на поверхности. Глупо задавать и вопрос о том, зачем она этим занималась. Для меня после залпом прочитанных «Путешествий учительницы на Кавказ» Эльвиры Горюхиной, ответ на вопрос о том, что движет такими людьми, как Горюхина, Политковская, Эстемирова, тоже предельно очевиден.
Но, меня давно уже терзает вопрос о том, почему подобной экстремальной правозащитной деятельностью занимаются женщины? Почему этого не делают сами кавказцы? Почему по всему Кавказу, теряя своих сотрудников, работает внешняя, по сути, к Кавказу структура «Мемориал», а само кавказское общество до сих пор не породило ни одной эффективной правозащитной структуры? Глупо предполагать, что «Мемориалу» жизни простых кавказцев дороже, нежели родным и близким этих же самых кавказцев.
По версии ее коллег, Эстемирова перед своей смертью разыскивала в Чечне Масхуда Абдуллаева – сына одного из наиболее близких Докку Умарову боевиков Супьяна Абдуллаева. Понятно, что сам Масхуд оказался в Чечне не по своей воле, что на момент его депортации из Египта в Россию, он уже не имел возможности самостоятельно выбрать страну и город депортации, что в аэропорту Домодедово его уже поджидали сотрудники чеченских правоохранительных органов.
Это все понятно. Но непонятно, почему сын такого отца за все годы, проведенные им в Каире за неспешным изучением трудов по исламскому праву, никак иначе не обозначил свою гражданскую позицию? Почему он не использовал свои знания, имя и потенциал на то, чтобы защищать от произвола своих же земляков? Не понятно, почему Эстемирову больше заботила судьба растерзанных чеченских детей и женщин, нежели это беспокоило самого Абдуллаева. Непонятно, почему судьба самого Абдуллаева, чей след потерялся в Грозном после того, как он принял участие в ток-шоу «Точки опоры» на национальном телевидении, больше беспокоила Эстемирову, нежели его ближайших родственников? А если беспокоила, почему его поисками занимались не они, а Эстемирова?
Почему сами кавказские люди в тяжелые моменты ищут спасения у правозащитников, охотно принимают их помощь, но сами ничего не делают для самоорганизации, совместного отпора правонарушениям, расследования преступлений? Почему их хватает только на то, чтобы написать в комментариях на смерть Эстемировой «Да, она помогала многим, и лично мне… Рискуя своей жизнью… Но не беспокойтесь, убийцы ответят перед Аллахом…» Почему они сами не начнут расследования похищений, убийства той же Натальи Эстемировой? Почему успокаивают самих себя отговорками о том, что Аллах накажет?
Все эти вопросы можно резюмировать одним емким: Почему не сложилась кавказская правозащитная традиция? Ответы можно предположить тут же, навскидку. Во-первых, это полное отсутствие у современного кавказского общества правового сознания. Во-вторых, отсутствие в этом обществе консолидированной гражданской позиции. В-третьих, отсутствие веры в гражданские структуры и предпочтение родовых и клановых структур. В-четвертых, отсутствие веры в приоритет и силу права и предпочтение традиционных методов защиты собственных, зачастую узкосемейных интересов. В-пятых, чудовищная правовая безграмотность…
Эти причины можно перечислять до бесконечности. Но даже они не дают ответа на главный вопрос – почему у хрупких женщин из далекой России (а ведь даже Эстемирова была родом не из Чечни, а из Саратова) хватает веры в свои силы и мужества противостоять системе, попирающей права человека, а у самих кавказцев нет? Это при том, что сами кавказцы охотно признают мужество этих женщин, убитых и замученных за свои попытки вскрыть эти преступления.
Вот, что пишет один из авторов на одном из сайтов, поддерживающих боевиков: «Эти люди не были муджахедами, стремящимися отвоевать свои земли для установления шариата, и уж наверняка не были сторонниками джихада вообще. Все, чего они добивались, это правды по отношению к людям вообще, к соблюдению их права на жизнь, свободу. Люди, следующие своему долгу, даже рискуя жизнь. Но свой долг они видели перед людьми, человеческой справедливостью…»
Конечно, никто не возьмется утверждать, что кавказцы малодушные люди. Никто не возьмется утверждать, что в кавказской или мусульманской традиции напрочь отсутствуют зачатки правозащитной культуры. Даже наоборот, примеры отстаивания женщинами своих прав перед лицом самого сурового халифа Умара, традиции горской демократии дошамилевских джамаатов, вдохновлявшие русских поэтов и декабристов, на много столетий опередили формирование правозащитной культуры в иных странах современного Запада.
Так в чем же причина подобного правового аутизма современного Кавказа? Ответ, насколько очевиден, настолько же и страшен – в том, что Кавказ не верит в действенность и не принимает современную российскую правовую систему. Это произошло в силу разных обстоятельств. Но именно сейчас на наших глазах Кавказ, зажатый между российской конституцией, шариатом и остатками традиционных адатов, разуверившись в российском праве, не до конца приняв исламское право, и осознавая крах традиционного права, все больше проваливается в пропасть полного правового вакуума.
Оттого гражданское мужество и гражданский героизм женщин-правозащитниц, отдающих Кавказу свои жизни, невероятно трагичны. Трагичны именно в силу все больше осознаваемой бесперспективности и бесцельности. Да, политковские и эстемировы ценой своей жизни спасают жизни простых кавказцев, но и для их близких и соратников это слишком дорогая цена. Оттого, думаю, никто и не подумает осудить «Мемориал», решивший после убийства своей сотрудницы свернуть свою деятельность в Чечне. Но и надежда и ориентация простого чеченца на российское правовое поле от этого крепче явно не станут…
Читайте по теме:
Опубликовано: 23.07.2009, рубрики: Аналитика.