Доктор Марьям Ардабили: «Когда женщина надевает хиджаб — это ее способ быть равной в правах с мужчинами»
Доктор Марьям Ардабили — первый советник губернатора провинции Фарс, филолог и один из самых заметных молодых политиков Ирана.
О том, в чем разница между феминизмом и исламом, почему в Иране нет многоженства и почему антиправительственные демонстрации считаются не угрозой революции, а ее подспорьем, она рассказала специальному корреспонденту «Газеты» Надежде Кеворковой.
Доктор Марьям, во время демонстраций до и после выборов многие женщины говорили мне, что они выступают за свои права, но ничего конкретного. Какие трудности у женщин Ирана?
Всегда перед выборами поднимается тема прав человека и прав женщин. Эту тему можно рассматривать в двух плоскостях: каковы они согласно исламу и каковы они в реальном обществе в Иране.
Тему прав женщины поднял и вообще утвердил в Иране имам Хомейни. Мы только начинаем приближаться к его пониманию этой проблемы. Мы работали над этим 30 лет, мы близко подошли, но еще многое предстоит сделать. Имам Хомейни говорил о том, что женщина и мужчина равны в обществе. Но поскольку женщина относится к другому полу, постольку мужчины и женщины должны выстраивать свое сотрудничество и поддерживать семью.
После революции женщины очень активно стали участвовать в жизни общества. Несмотря на то что они соблюдают хиджаб (исламский дресс-код, согласно которому женщина должна быть закрыта одеждой, кроме лица. — «Газета») , они работают во всех сферах. По сравнению с дореволюционным временем уровень высшего образования сильно вырос. В университетах студенток больше, чем студентов. Они очень активны в науке. Это все является не достижением феминизма, но результатом исламского понимания роли женщины.
А в чем отличие феминистского подхода и исламского в вопросе равенства женщин и мужчин?
Феминистский подход разрушает семью. Ислам же, напротив, семью поддерживает. Если кратко: ислам говорит о том, что женщина и мужчина имеют равные права в семье и обществе. Феминистский подход вынуждает женщину работать. В исламе женщина может работать, может не работать — как она хочет, но это не должно разрушать семью.
Образовательный уровень вырос, многие теперь не спешат замуж, не могут найти пару. Это разве не является проблемой?
Да, это так. Возраст вступления в брак повысился у женщин. Но и у мужчин он повысился. Молодыми теперь не хотят жениться.
Вот именно об этом мне и говорили люди. Им 25, а они не замужем. Внебрачные отношения невозможны — девушки на них не согласны. Причем девушки считают, что им морально и физически тяжелее, чем парням. В чем причина? Брак стал дорогим делом?
Вопрос не дороговизны, это культурный аспект. Девушки вступают в брак сейчас в 22—23 года, юноши — в 25—27 лет. Юноши считают, что сначала они должны завершить образование, найти работу, подготовить почву для создания семьи, а потом уже начинать ее строить.
Что-нибудь государство делает в этом направлении?
До революции считалось нормальным, когда девушки рано выходили замуж — до 20 лет. У нас есть некоторые программы, чтобы молодежь могла пораньше жениться. По всей стране эта программа сейчас реализуется. Она нацелена на то, чтобы свадьбы были простыми, не разорительными, чтобы люди вступали в брак с умом, в том возрасте, когда людям следует жениться. И чтобы брак был стабильным. Мы создали обучающие курсы для тех, кто собрался жениться. В нашей провинции Шираз эта программа начала работать. Принят закон, по которому вступающие в брак люди обязаны эти занятия пройти — это шесть часов в течение месяца. Мы подготовили специальных преподавателей. После курса они занимаются у психологов. Им объясняют, какие права в семье имеет мужчина, какие — женщина. Женщинам объясняется, что из себя представляет мир мужчин, их психология. И наоборот. После этого собирается группа новобрачных, делается расчет, сколько понадобится денег, и играют свадьбы. Три года мы готовили этот проект. В этом году мы его начали. Уменьшение разводов мы уже видим. Уменьшается и количество конфликтов в семье.
В Иране много разводов?
Нет, по сравнению с остальным миром у нас очень низкий процент, но мы заботимся о своих людях. В нашей провинции разводов меньше 10%. Три-четыре года назад было 12%. Мы добились снижения.
Есть ведь и проблема с жильем для молодых?
Да, это большая и важная проблема. Мы надеемся на государственную программу «Мехр» ( приданое. — «Газета» ). Она как раз решает эту проблему для молодежи. Если коротко, будет выделена бесплатно земля за городом тем, кто хочет строить себе дом. Также им дается кредит, чтобы они могли строить.
Вы изучаете, что требуют демонстранты?
С самого начала революции молодежь что-то хотела изменить, что-то требовала принять. Почему мы выиграли войну? Потому что молодежь хотела развиваться, хотела изменений в своей жизни. Настроение молодежи — это очень важная часть нашей революции.
Мы хотим, чтобы наша молодежь была энергичной, чтобы настрой на развитие у нее сохранялся. Нам не нужна молодежь, которая сидит молча и ничего не хочет. Знак настоящей опасности для народа — если молодежь потухнет. Да, бывают беспорядки, бывают потасовки. Но ведь это все — следствие того, что у молодежи кипит энергия, она должна иметь выход. Представьте себе: голосовали 85% народа. Это — показатель активности.
Вы не видите в демонстрациях опасности?
В нашем исламском государстве, я думаю, мы умеем управлять молодежью. Наше государство наполовину состоит из нее. Бывает хулиганство. Это издержки их энергии. Но молодежь быстро возвращается к нормальному состоянию.
Думаю, что волнуются из-за такого хулиганства государства с диктаторскими наклонностями. В демократических государствах на это смотрят по-другому, понимают, что это хорошо, когда молодежь полна активности.
Многие иранцы говорили мне, что после смерти имама Хомейни идеалы революции померкли, что произошла подмена его идей. Вы согласны с ними?
Мы 30 лет назад поставили перед собой цель. За эти годы мы шли к ней разными путями. Сразу после революции при жизни имама Хомейни началась война с Ираком. Ситуация во время войны несравнима с той, что сегодня, когда мы стараемся строить страну.
Прошло 20 лет после войны.
Мы стараемся поддерживать революционный настрой, но иначе, чем во время войны. Наш революционный настрой, к примеру, выражен в нашем атомном проекте, который мы сами разрабатывали, никто нам не помогал. Идеи революции не изменились, меняются пути, по которым мы к ним идем. Конечно, мы проверяем себя — не отдалились ли мы от революции. Для народа это очень важно. Народ внимательно следит за чиновниками. Если в народе складывается ощущение, что тот или иной чиновник отошел от революционного настроения, то это невозможно скрыть.
Мы не следуем тем рекомендациям, которые предлагает западное общество, мы разрабатываем сами свои пути развития, которые находятся в согласии с исламскими законами. Иногда бывает, что мы ошибаемся. И понимаем, что тот путь нам не подойдет.
Какой путь развития вы попробовали и отвергли?
В новых никогда прежде не использованных программах бывают ошибки. Например, тема свободы. Некоторые думают о свободе одно, некоторые — другое. В нашем демократичном обществе, мне кажется, большинство людей понимают границы свободы. И принимают их как общественную норму.
Во время выборов иранские телеканалы много раз делали включения из-за границы — на участках, где голосовали эмигранты. Многие иранки там были без хиджаба. Для иранского телевидения это была необычная картина? Не эта ли картинка вызвала такие ожесточенные демонстрации после выборов?
Наши каналы показывают немусульман такими, какие они есть. Так что вид женщин без платка не является чем-то неожиданным для нас. Для нашего народа было важно, что иранцы по всему миру голосуют, а в хиджабе они или не в хиджабе — это не столь важно, это их дело.
Я хочу вам сказать, что больше 90% людей принимают хиджаб как норму. Остальные 10% должны принять этот выбор большинства народа как закон. Такова демократия. Когда они уезжают за границу, они ходят без хиджаба. Те, кто является сторонницами хиджаба, тоже разделяются. Есть те, кто полностью соблюдает, есть те, кто соблюдает формально.
Мы приняли хиджаб как закон после того, как народ высказался за него.
На Западе существует мнение, что хиджаб навязан женщине, что это форма ее угнетения. Когда мы принимали исламскую конституцию после революции, более половины ее разработчиков были женщины. 92,8% людей приняли эту конституции. В ней написано, что хиджаб — это закон. Это решение, которое принято женщинами самими, а не навязано им мужчинами.
Как вы думаете, почему западные люди не верят в то, что женщины по своей воле хотят ходить закрытыми?
Бывает в некоторых семьях даже так: женщина очень хочет соблюдать хиджаб, а ее муж против того, чтобы она так жестко это соблюдала. Бывали случаи, когда людям приходилось разводиться из-за этого. Я веду прием. Постоянно ко мне обращаются женщины, мужья которых являются противниками хиджаба у своих жен.
До революции у нас не было закона о хиджабе. Наши женщины пробовали жить так и так. И опытным путем пришли к тому, что в хиджабе тебя уважают в обществе больше. Женщина не хочет быть игрушкой, вещью, объектом соблазна, как на Западе, где этот образ навязан женщине. Когда женщина надевает хиджаб — это ее способ быть равной в правах с мужчинами. Ведь мужчины не хотят быть вещью.
И это должным образом оценивается нашим обществом. Скажу вам даже более того. Благодаря хиджабу выстраиваются отношения в семье. На Западе мужчины пресыщены видом их женщин, они привыкают к этому, раз увидел — и им уже не интересно. Женщина в хиджабе — это загадка. Мужчине хочется узнавать и узнавать, что таит покрывало. Так что закрытость женщин — это важная вещь во многих отношениях, а вовсе не способ угнетения.
Существует мнение о бесправности женщин в исламе: что ей некому пожаловаться, что ее никто не защищает. А кому женщина может пожаловаться, если ее муж обижает, например?
Тем, кто так считает, могу только порекомендовать приехать в Иран и посмотреть, как все происходит. Пусть поговорят с иранскими семьями. Конечно, и в Иране бывают такие люди, у кого проблемы психического свойства. Наверное, можно отыскать и случай, когда муж ударил жену. Но с иранской точки зрения это — крайняя степень ужаса. Если женщина заявит о таком, этот мужчина будет уничтожен в глазах общества, соседей, родственников. Реакция в обществе будет очень сильная. Она немедленно пишет заявление в суд, и расследование будет очень быстрым.
Давайте сравним иранскую женщину с любой женщиной в Азии.
Женщины в Иране ведь даже зачастую не понимают преимуществ своего положения. Скажем, в Иране мужчина обязан обеспечивать семью — он обязан это делать по закону. Это предписывает наша религия. В домашней жизни мужчины выполняют многие дела, готовят, моют посуду. Имам Хомейни, будучи уже главой страны, никогда не садился за стол без своей жены, а порой сам готовил ей еду. В иранских семьях очень нежное отношение к женщинам. Критикам Ирана, может быть, трудно в это поверить. Пусть приезжают и увидят, как живется иранским женщинам.
Большинство иностранцев приезжает с такими вопросами. У меня много знакомых, которые приезжали и точно так думали. Их ожидает большое удивление, поскольку реальность противоречит пропаганде, которую они все время слушают об Иране, о наших женщинах, о наших свободах.
Ислам разрешает иметь четыре жены. Женщины ревнивы от природы. Как иранки смотрят на эту проблему?
Ислам — это программа, действенная на все случаи жизни и для всех людей, а не только в таких исключительных ситуациях, как многоженство. Если в стране в результате исключительных событий женщин гораздо больше, чем мужчин, или жена тяжело заболела, мы в исламе должны иметь ответы на такие вопросы.
Посмотрите вокруг. Наш лидер, чиновники во власти — у всех только одна жена. Но мужчина не имеет право использовать этот закон просто так. По исламу гуляющему мужчине вообще не следует давать жену.
Что касается сложных жизненных ситуаций, как, скажем, тяжелая болезнь жены. На Западе мужчина просто гуляет, в России бросают и больных, и здоровых. В исламе установлены нормы, чтобы не совершать греха. Есть много установлений, которые позволяют урегулировать неразрешимую трудность. Скажем, на войне очень многие погибли. У них остались вдовы, многие — в очень трудном положении, с детьми. Глубоко верующие женщины попросили своих выживших мужей жениться вторым браком на этих женщинах, чтобы они не оставались в одиночестве.
В целом же таких браков — очень небольшой процент. В иранском обществе многоженство выглядит очень плохо, если мужчина идет и без какой-либо причины просто женится вторым браком. Есть специальный закон, который устанавливает, что муж может взять вторую жену только с разрешения первой. Она должна дать ему письменное разрешение на это. Есть целый раздел права, который разъясняет весь комплекс вопросов о браке.
По исламу муж обязан быть уверен, что он сможет относиться к своим женам с одинаковым чувством. А кто может быть в этом уверен?
Если жена бездетна, она может позволить своему мужу жениться, но при этом оговаривается, что он с ней не разводится.
Посмотрите на Запад. Очень многие имеют любовниц. У них рождаются незаконные дети. Некоторые дети не знают отца. В исламе закон охраняет права женщин, детей, семьи.
Читайте по теме:
Опубликовано: 27.08.2009, рубрики: Новости.